Проклятье. Брат невесты!

Бывший босс Эвелин!

– Оставайся здесь, Эвелин, – наклонился ко мне Хадсон, – чтобы я мог любоваться твоим прелестным личиком.

Я кивнула и улыбнулась, хотя меня и подташнивало от страха.

Речь Хадсона заняла около десяти минут. Он поведал нам о том, какой негодницей была его сестрица в детстве и в какую замечательную женщину она потом превратилась. Когда он упомянул о том, что их отца с матерью больше нет в живых, мне даже немного взгрустнулось. В общем и целом оставалось радоваться тому, что он ни словом не обмолвился обо мне, чего я, признаюсь, очень боялась.

В конце речи Хадсон поднял бокал.

– За Мейсона и Оливию. Хочу пожелать им любви, здоровья и богатства, а главное – долгой совместной жизни, чтобы от души насладиться этими дарами.

Все дружно выпили за здоровье молодых. Я уже решила, что на этом все и закончится, но Хадсон, вместо того чтобы вернуть микрофон ведущему, повернулся ко мне.

– Ну а сейчас, – заявил он, – сюрприз. Подружка моей сестры Эвелин тоже хочет сказать вам несколько слов.

Глаза у меня стали круглыми, как блюдца.

– Ей просто не терпится поделиться с вами замечательной историей о том, как она познакомилась с моей сестрицей.

Хадсон решительно зашагал ко мне с микрофоном в руках. Глаза его искрились весельем, зато мне было не до смеха.

Я попыталась отмахнуться от него, но это лишь раззадорило Хадсона.

Взяв меня за руку, он снова обратился к гостям:

– Эвелин, похоже, слегка перенервничала. Она у нас не из бойких. – Он потянул меня вперед, и я по инерции сделала пару шагов, прежде чем упереться изо всех сил.

– Похоже, ей нужна поддержка, – рассмеялся Хадсон. – Что скажете, леди и джентльмены? Подбодрим нашу Эвелин аплодисментами?

Собравшиеся захлопали в ладоши. В этот момент мне хотелось только одного: чтобы пол подо мной разверзся и я провалилась бы в бездонную яму. Все взгляды были обращены на меня, так что о бегстве не стоило и мечтать.

Собравшись с духом, я подошла к ближайшему столику и спросила у первого попавшегося мне на глаза гостя, есть ли в его напитке алкоголь. Когда он ответил, что это водка со льдом, я в один глоток опустошила содержимое рюмки. Затем, расправив плечи и одернув платье, подошла к Хадсону и выхватила у него микрофон.

– Удачи, Эвелин, – прошептал он с ехидной улыбкой.

Все затихли в ожидании моей речи, а я почувствовала, как в горле у меня набухает комок. Мне надо было живенько состряпать историю – любую, лишь бы ей хватало правдоподобия.

Я откашлялась.

– Привет. Я Эвелин. Мы с Оливией познакомились еще в начальной школе.

Тут я совершила глупость, взглянув на столик, за которым сидели новобрачные. Оливия смотрела на меня в явном замешательстве и при этом нашептывала что-то на ухо своему мужу.

Пора уже заканчивать этот балаган.

– Как уже упомянул Хадсон, я хотела поделиться с вами историей о том, как мы встретились с Ливи. Я переехала в Нью-Йорк в середине учебного года и не успела еще обзавестись друзьями. В то время я была ужасно стеснительной и краснела всякий раз, когда на меня обращали внимание. Неудивительно, что я старалась пореже говорить в классе. Однажды на перемене я выпила целую бутылку воды, и мне до зарезу нужно было сбегать в туалет. Но мистер Ной, наш учитель, уже начал урок, и я не рискнула прервать его, ведь это значило поднять руку и привлечь к себе внимание всего класса. В результате мне пришлось терпеть, пока нас снова не отпустят на перемену.

Я бросила взгляд на новобрачных.

– Помнишь, Ливи, как мистер Ной говорил и говорил без умолку, пересыпая свою речь старомодными шуточками, над которыми сам же и смеялся?

Оливия смотрела на меня так, будто я совершенно чокнутая.

В течение следующих пяти минут я продолжала развлекать гостей историей о том, как я, дождавшись окончания урока, помчалась наконец в туалет. Но все кабинки оказались заняты, и я не могла больше терпеть. Я вернулась в класс по стеночке, пытаясь скрыть мокрые штанишки, но один мальчик все-таки заметил и закричал: «Смотрите! Наша новенькая описалась!» Я уже готова была разрыдаться, когда на выручку мне пришла новая подружка. С отчаянной решимостью она тоже описала штанишки, а затем встала и сказала, что мы вместе сидели во время перемены на мокрой траве.

В заключение я пожелала молодоженам, чтобы их жизнь была такой же легкой и беззаботной, как наша дружба с Оливией. Подняв руку в воображаемом тосте, я произнесла: «За здоровье молодых!»

Гости начали аплодировать, а я решила, что пора все-таки выбираться отсюда. Подойдя к Хадсону, глаза которого весело поблескивали, я сунула ему в руки микрофон.

Прикрыв его ладошкой, Хадсон с усмешкой заметил:

– Очень трогательно.

Я преувеличенно широко улыбнулась и шепнула в ответ:

– Ну ты и скотина.

У Хадсона вырвался смешок, а я тем временем устремилась прочь, даже не глянув по сторонам. К счастью, Фишер уже спешил мне навстречу, так что мне не пришлось даже разыскивать его.

– Ты что, спятила? – прошипел он. – Что это сейчас было?

Схватив его за руку, я продолжила маршировать к выходу.

– Потом. Все потом. Моя сумочка у тебя?

– Нет.

Я мысленно чертыхнулась. Может, оставить ее здесь? Но в сумке лежали права и кредитка. Резко свернув, я поспешила к нашему столику. Краем глаза я заметила, как Хадсон и муж Оливии беседуют с метрдотелем, указывая в нашу сторону.

– Живей! – Я подхватила сумку и рванулась к выходу, но через пару шагов снова притормозила.

– Что ты делаешь? – поинтересовался Фишер.

Я взяла со стола неоткупоренную бутылку шампанского.

– Собираюсь забрать это с собой.

Фишер со смехом покачал головой и поспешил за мной к двери. По пути мы успели прихватить еще несколько бутылок – общей стоимостью под штуку баксов. Другие гости в замешательстве смотрели на нас, не понимая, что тут происходит.

Выскочив на улицу, мы с облегчением увидели, что на светофоре притормозило несколько такси. Запрыгнув в первую же свободную машину, мы захлопнули за собой дверцу и повернулись, чтобы взглянуть в заднее стекло. Метрдотель и двое охранников уже спешили вниз по мраморной лестнице. На самом ее верху, потягивая из бокала шампанское и с интересом наблюдая за происходящим, устроился Хадсон. В тот самый момент, когда наши преследователи выскочили на тротуар, загорелся наконец зеленый свет.

– Живей! – закричали мы таксисту.

Тот нажал на газ, и мы с Фишером еще какое-то время смотрели, как эта троица отстает все больше и больше. Когда машина свернула за угол, я с облегчением вздохнула.

– Что случилось, Стелла? В одну секунду ты танцуешь с парнем, который не спускает с тебя глаз, а уже в следующую несешь какую-то чушь перед парой сотен гостей. Ты что, напилась?

– Если и так, то с тех пор точно протрезвела от страха.

– Да что на тебя нашло?

– Помнишь того парня, с которым я танцевала? Оказывается, он все знал.

Меня накрыло волной паники, когда я поняла, что не могу найти свой телефон. Схватив сумочку, я вывернула ее содержимое себе на колени.

Телефон!

Где мой телефон?

– Что ты ищешь? – спросил Фишер.

– Пожалуйста, скажи, что мой телефон у тебя!

– С какой стати ему быть у меня?

– Если нет, значит, я оставила его на столике…

3

– Мистер Ротшильд, вам звонят.

– Кто там еще?

– Эвелин Уайтли.

Швырнув на стол ручку, я взял трубку.

– Эвелин, спасибо, что перезвонила.

– Да не за что. Как поживаешь, Хадсон?

Да не очень. А то стал бы я звонить бестолковой подружке своей младшей сестры, которая – в смысле подружка – проработала у меня два месяца, после чего скрылась без предупреждения.

– Неплохо. А ты как?

– Тоже хорошо. Вот только климат в Луизиане не по мне.